Право на кислород в городах.
Поводом начать первый в Москве "зеленый" мониторинг стал массовый мор деревьев в 1995-1996 годах. Причиной ежегодной гибели 300-350 тысяч деревьев стали противогололедные реагенты на основе хлорида натрия, которыми щедро "удобряли" столичную почву.
Проектом мониторинга, продолжавшегося с 1997 по 2005 год, управляло созданное в годы перестройки первое совместное советско-итальянское экологическое предприятие "Прима-М". Один из его руководителей Харис Якубов, врач по образованию, так увлекся, что по результатам работ защитил докторскую.
Осуществляли проект лучшие ученые и специалисты Москвы - из Главного Ботанического сада, МГУ, Академии коммунального хозяйства,Университета леса, Тимирязевской сельскохозяйственной академии, Института физиологии растений и т.д. На столичных магистралях, в скверах, бульварах, на улицах, во дворах появились 500 постоянных площадок наблюдения, где все деревья и кусты были взяты под строгий контроль. Сегодня хозяйственники, проводя инвентаризацию, оценивают деревья по шкале "плохо - хорошо - удовлетворительно".
Во время мониторинга каждое дерево описывалось по 16 параметрам: оценивалось состояние листвы, кроны, коры, ствола, в том числе с помощью сложных биохимических анализов. На контрольных участках брались пробы почв, исследовалось качество атмосферного воздуха.
В некоторых случаях - например, в Битцевском парке - исследовались также глубина залегания пластов и качество грунтовых вод. В рамках мониторинга обследовались территории, примыкающие к МКАД, а также Бульварное кольцо: была проведена его полная
инвентаризация, описаны все до единого кусты и деревья, протестированы почва и воздух. Десятки пробных площадок были устроены в лесопарках,
нынешних ООПТ, например, в "Лосином Острове", Измайловском парке. Вся информация обрабатывалась и поступала в компьютерную базу
данных. Ежегодно по результатам мониторинга выпускался толстый аналитический доклад - с выводами и рекомендациями. По этим книжкам сегодня учатся не только в МГУ, но и по всей России.
После экстремального лета-2010 и декабрьского ледяного душа московские руководители заговорили о ревизии зеленого хозяйства.
Сколько в городе озелененных территорий? Куда уходят миллиарды, выделяемые на новые посадки? И почему из высаженных за последние
10 лет 1,5 млн деревьев и 3,5 млн кустов прижились меньше половины? Мониторинг, способный ответить на эти вопросы, уже проводился,
но пять лет назад без объяснения причин был остановлен. Кому он помешал, обозреватель "Российской газеты - Неделя" Наталья Давыдова спросила у доктора биологических наук, профессора Московского городского университета управления Хариса Якубова.
Неделя: Вы были одним из руководителей коллектива, который в 1997 году начал девятилетний мониторинг зеленых насаждений. Москва потратила большие деньги?
Якубов: Порядка 5 миллионов рублей в год. В сравнении с 18 млрд рублей, которые ежегодно выделяются из бюджета Москвы на благоустройство, это просто мелочь. Когда за границей я рассказывал, сколько в этой работе было задействовано учреждений,
профессоров, сколько томов отчетов и исследований мы выпустили, иностранцы удивлялись. Главное, вся эта информация не цензурировалась
и была открыта. Но когда проект закрыли, все тома исследований у нас отобрали по описи, чтобы мы, не дай бог, чего-нибудь не утаили.
И компьютерную базу данных забрали.
Деревья-невидимки
"РГ-Неделя": Но почему через девять лет проект свернули?
Якубов: Видимо, городские власти не были заинтересованы в достоверной информации. По данным нашего мониторинга, в городе в конце 1990-х - начале 2000-х насчитывалось в лучшем случае 30% здоровых деревьев. А на улицах и магистралях еще меньше - 15-20%. Кстати,
сегодня ситуация еще хуже. Но после отмены мониторинга столичные чиновники начали рапортовать, что с зелеными насаждениями полный порядок, что у нас только 7% ослабленных деревьев, и то это связано с их возрастом. Кстати, с точки зрения наших европейских коллег,
дерево в городе не может быть ни больным, ни ослабленным. Оно может быть только здоровым, и это вопрос эффективного ведения зеленого хозяйства. Больное - это экологически несостоятельное дерево, которое существует только ради себя самого, фотосинтез идет в нем
очень медленно и некачественно. Париж совсем не похож на каменные джунгли, там прекрасные бульвары, парки. При этом произрастает в Париже всего 600 тысяч деревьев! Их средний возраст 80-100 лет - так долго живут в городе только здоровые, ухоженные деревья. А средний
возраст деревьев в Москве, если не говорить о лесопарках, 30-40 лет.
Приживается один саженец из двух.
"РГ-Неделя": Сколько всего деревьев в Москве, известно?
Якубов: Точных данных нет. Имея 500 площадок для наблюдения, мы экстраполировали наши данные на всю территорию города. По приблизительным расчетам выходило, что в городе 35-37 млн деревьев.
"РГ-Неделя": Сколько-сколько?
Якубов: Да, цифра гигантская. Но дело не в количестве, а в качестве. Повторюсь, в том же Париже деревья качественно другие. А большинство наших не в силах осуществлять свою экологическую функцию. Все начинается с саженцев. Последние 10 лет, за исключением
кризисных, в городе ежегодно высаживалось в среднем по 150 тысяч деревьев и 300-350 тысяч кустарников. То есть за десять лет в Москве было посажено 1,5 млн деревьев и 3 млн кустарников. Кто-нибудь это почувствовал? Потому что прижились из них не больше половины. Городу требуется качественно другой посадочный материал. В 90-х рухнули все подмосковные питомники. Сначала, чтобы набрать эти тысячи саженцев в год, их везли отовсюду, прекрасно понимая, что в нашей полосе они вряд ли приживутся. А потом чиновники очень полюбили покупать дорогой посадочный материал в Германии, хотя он нам, как правило, не подходит.
Пропавшие гектары
"РГ-Неделя": Создать в Москве реестр зеленых насаждений - тоже ваша идея?
Якубов: Да, это был изначально наш проект. Инвентаризация деревьев была необходима. Тогда никто не знал, кому что принадлежит в городе и сколько у кого зеленых территорий. Но этот проект у нас тоже забрали, им вот уже почти 10 лет занимается природоохранное ведомство. Хотя это нонсенс - так долго проводить инвентаризацию. Озелененная территория - живая территория, на ней все меняется за 2-3 года. Вообще по статистике, по цифрам возникает много вопросов. Например, какая у Москвы площадь озелененных территорий?
Лет десять назад в документах фигурировала одна цифра - 45,6 тысячи гектаров. Но в 2007 году в материалах нового Генплана вдруг появилась другая - 38,8. Куда делись почти 8 тысяч гектаров?
"РГ-Неделя": У вас есть ответ?
Якубов: Возможно, цифры намеренно занижают. Чтобы люди потом не задавали вопросов, почему им обещали, что зеленых территорий в городе станет больше, а на самом деле их оказалось меньше. В другом документе - новой Генеральной схеме озеленения Москвы -
фигурируют уже 33,8 тысячи гектаров, то есть еще на 5 тысяч меньше. Как такое может быть в Москве, где каждый квадратный метр стоит безумных денег?
На жителя центра приходится всего 4,6 кв. метра зелени
"РГ-Неделя": : Наши начальники любят сравнивать Москву с другими европейскими странами по удельной площади зеленых насаждений на душу населения.
На каждого жителя, по некоторым оценкам, приходится 16-18 кв. метров озелененных территорий. Это примерно столько же, сколько в Лондоне, но больше, чем в Берлине и Париже.
Якубов: Да, но при этом никто не говорит, сколько озелененных метров приходится на жителя нашего Центрального округа. В начале 2000-х годов - всего 5,1 кв. метра, по последним данным - уже 4,6. На территории ЦАО растут всего 40 тысяч деревьев. К тому же объекты
озеленения в Париже или Лондоне созданы человеком, а Москва, если говорить не только о центре, получила свои, не прикладывая особых усилий. Так исторически сложилось: когда в 1960-м Никита Хрущев раздвинул границы Москвы до начинавшей свое существование МКАД, в
город вошли леса. Сначала это были лесопарки, потом им придали статус особо охраняемых территорий. Единственная на сегодня задача столичных руководителей - не дать все это угробить.
"РГ-Неделя": Удастся?
Якубов: Только если научимся сохранять то, что имеем. Будущее Измайловского парка под вопросом. Все его окрестности застроены так, что середина парка находится в постоянно подтопленном состоянии, здесь поднялись грунтовые воды. В "Лосином Острове" с его
первозданным лесом, какого нет ни в одном городе мира, происходит то же самое. Мало того что круговая застройка косвенно воздействует на зеленые насаждения, там начали строить жилые кварталы вплотную к парку. А этого нельзя делать, лес обязательно отодвинется. Вообще-то при
наших больших озелененных территориях в Москве экологических проблем могло бы быть меньше. Но даже этот мощный экологический каркас может погибнуть.
Главные беды: засоление, уплотнение, подтопление.
Неделя: Новый руководитель департамента природопользования Москвы Антон Кульбачевский заявил о необходимости фитопатологического мониторинга.
И сообщил, что зеленые насаждения на особо охраняемых природных территориях обследуют специалисты, чтобы их сохранить.
Якубов: Подозреваю, что это чисто хозяйственная акция. Посчитают, сколько деревьев погибло из-за экстремальной жары, декабрьского ледяного дождя и болезней. Проблема болезней еще и в недостатке контроля при ввозе растений из-за границы. В прежние времена при
"Мосзеленхозе" существовала станция защиты растений, ее сотрудники ездили по Москве и выискивали больные деревья, чтобы лечить их или вырубать. Сейчас эта служба до крайности ослаблена. Притом что если вовремя не ликвидировать, например, очаг голландской болезни
вязов, можно получить эпидемию. Когда проводился мониторинг, на юге города было обнаружено пять больных деревьев, которые следовало срочно удалить. Но вовремя этого не сделали, а в итоге погибли пять сотен вязов. Хотя московским деревьям угрожают не только
болезни.
"РГ-Неделя": Что было главной бедой во времена мониторинга?
Якубов: Противогололедные реагенты, приводившие к засолению почв. Вторая причина -загрязнение воздуха и тех же почв, особенно рядом
с дорогами. Следующая по степени опасности - уплотнение почв в результате техногенных и иных нагрузок, а также их запечатывание асфальтом и бетоном. Добавим к этому повышение среднесуточного уровня положительных температур. Причем с каждым годом это
проявляется все сильней, потому что в сверхурбанизированной среде растет площадь территорий с температурными аномалиями - из-за того, что в городе остается все меньше открытых пространств, нарушается инсоляция. Кроме того, деревья страдают из-за подтопления почв на 40% столичной территории. Все это усугубляют плохой уход и случаи стихийных природных явлений - вспомним хотя бы летние пожары и ледяной декабрьский дождь.
Неделя: Кстати, как их пережили деревья?
Якубов: Если бы мониторинг в Москве продолжался, мы бы об этом знали. Когда деревья валятся, хозяйственники считают их "на круг". А когда деревья погибали на наших площадках, мы знали, что повалилось и почему. Падали главным образом тополя - у них же огромная
крона, а значит, большая парусность и тяжелый ствол. Береза повислая.
"РГ-Неделя": Что еще про жизнь деревьев в Москве помог выяснить первый мониторинг?
Якубов: Что городской зеленый фонд представлен 350 видами деревьев. Но тех, чей удельный вес составляет больше 1%, всего 15 видов.
А основу составляют вообще только шесть - липа мелколистная, клен остролистный, тополь бальзамический, ясень пенсильванский, клен ясенелистный и береза повислая. Это не просто бедный, а убогий ассортимент для такого города, как Москва. И, к сожалению, оказалось,
что именно эти виды-чемпионы - самые уязвимые при нынешнем уровне загрязнения.
"РГ-Неделя": Получается, тактику озеленения нужно менять?
Якубов: Ученые, участвовавшие в программе мониторинга, дали свои рекомендации насчет изменения видового состава столичных деревьев.
Но с тех пор ситуация с уровнем загрязнения почв и атмосферного воздуха наверняка сильно изменилась. Нужны новые исследования. Но это только тактика. А нужна стратегия развития городского озеленения, разработать которую должны ученые и специалисты, а не чиновники.
Нам нужно спасать то, что еще можно спасти - наши парки по периферии. Иначе мы и их потеряем. Погоду в Москве делают не проекты по озеленению Тверской или Садового кольца, а ее лесопарки, то есть крупные экосистемы. Поставить на центральной улице деревья в
контейнерах или кадках - это не вопрос озеленения, а тем более экологии. А вот если мы загубим "Измайлово", "Лосиный Остров", "Битцу", Москва станет пустыней.
Клонировать и вставить чип
"РГ-Неделя": Когда-то в Москве собирались создавать питомники для городского озеленения внутри Садового кольца. Приучать деревья с малолетства к тяжелой жизни.
Якубов: Странная мысль. И кто дал бы на это землю в центре? Вот у ученых из Главного ботанического сада была хорошая идея - клонировать деревья специально для городских условий. В рамках нашей работы эти исследования начались, но оплачивались только один
год, потом все заглохло. Хотя сегодня в мире к этому приходят. А еще мы предложили применить в Москве метод электронной идентификации растений. Проще говоря, чипирование.
"РГ-Неделя": Это как?
Якубов: На всех наших мониторинговых площадках на каждом дереве зачищался небольшой участок коры, его покрывали лаком и наносили номер. Варварский метод, но другого-то нет. Но этот номер живет только два-три года. А можно в дерево вставить чип, такой маленький
гвоздик. Я видел, как это делают в Париже. Чип этот стоит на наши деньги всего 50-60 рублей, но в него можно заложить всю нужную информацию о дереве: порода, возраст при посадке, откуда оно, когда и кем было посажено, когда нужно сделать подкормку, постричь...
Во Франции специалист по озеленению едет по Елисейским Полям с ноутбуком и смотрит то на экран, потому что видит там всю информацию, то на деревья. Если нужно, останавливается. Мы предлагали установить чипы на деревьях хотя бы в Александровском саду. Но выяснилось,
что для этого нужно получить согласование в спеслужбах. Тогда мы выбрали Поклонную гору, но и там тоже потребовалось разрешение этих служб, поскольку это правительственная трасса.
"РГ-Неделя": Разве в Париже все деревья с чипами?
Якубов: 90 тысяч из 600. Для парижан, как и для всех европейцев, очень важно, чтобы зелень выглядела красиво, особенно в историческом центре. Парки и сады содержатся в идеальном состоянии. Как, например, парк Монсо, который мне демонстрировал начальник
отдела парижской мэрии по садам и паркам. Но я все-таки увидел там одно сухое дерево. Спросил у коллеги, почему его не удаляют. А он объяснил, что это аристократический район Парижа и в одном из ближайших домов живет богатая старушка, которая жертвует парку деньги.
Условие одно - не удалять это дерево, пока она жива, потому что с ним у нее связана романтическая история.
К сожалению, у нас нет ни одного парка, который хотя бы отдаленно напоминал европейский. Студентам в Москве показать нечего, надо ехать в Питер, чтобы они могли увидеть, как это должно быть. Столица тратит огромные средства на проектирование и создание
парков и скверов, а вот на их содержание дает копейки. Все, что создавали в последнее время - тот же парк в Марьине, - приходит в запустение. А ведь судить об успешности ландшафтного проекта можно только через пару десятилетий. Но заглядывать далеко у нас не любят и не умеют. Главное - освоить средства и отчитаться о проделанной работе.
По материалам "Российской газеты - Неделя" .
