Актуальные вопросы городского озеленения

Главный озеленитель столицы Екатерина Самухина – о том, как непросто создавать город-сад
Подробнее на сайте: http://ingrad-media.ru/sreda/chto-rastet-v-moskve/

Екатерина Самухина – главный инженер проекта, сотрудник института экологического проектирования и изысканий. Она из тех немногих людей, которые не только знают все об озеленении Москвы, но и этим озеленением занимаются. Мы поговорили с Екатериной о том, что такое городское озеленение вообще и московское – в частности.

СТОЛКНОВЕНИЕ МЕЧТЫ И РЕАЛЬНОСТИ

Наш маленький ландшафтный мирок, судя по закрытым группам в фейсбуке, – это где-то 200-300 человек на всю Россию и сопредельные государства. Проектировщик-озеленитель никогда не работает один, только командой: дендролог, геолог, биолог, почвовед, гидролог, социолог. Разум одного человека все проблемы озеленения охватить не может.

Дело в том, что ландшафтная архитектура – это не посадить лютики-цветочки. Она начинается с самой организации пространства, инженерной подготовки территории. И зачастую инженерные данные нам уже диктуют, можем мы тут озеленять или нет. Вот, например, я делала озеленение Даниловской мануфактуры. Мы ее озеленяли по английскому проекту. Англичане, конечно, всегда планируют красоту: деревья, цветники, фонтаны. А потом приходят такие люди, как я, делают схему влияния всевозможных коммуникаций, пожарных нормативов, понимают, как будет чиститься снег зимой, и говорят, что осуществить посадки нельзя. Сходите на Даниловскую мануфактуру. Там ни одного кустика не растет.

Москва отличается от других мировых столиц просто своей геологией и географией. Я не могу привести пример другого города с такими условиями, как в Москве. У нас есть две главные проблемы: грунты и коммуникации. На западе нет центрального отопления, а у нас есть. По нормам у нас на три метра вправо-влево от коммуникаций сажать нельзя. И это правильно, потому что я сама видела, что корни дерева могут сделать с трубой. Но как выглядит подземный мир Москвы? Я, как человек, который работает с геоподосновой, часто привожу в пример выкройку «Бурда Моден». Без пол-литра не разберешься. Стороннему человеку кажется, что там живого места нет. А нам надо деревья сажать!

И у нас очень специфические грунты. Наш суглинок – это подарок ледникового периода. Тот самый суглинок, от которого у нас все машины грязные, который липнет ко всему. Специфика почвообразующих пород такая. У наших почв очень слабая насыщенность кислородом. Они тяжелые. Эта специфика очень нас, озеленителей, ограничивает. Говорят, что англичане стригут свои газоны триста лет и вот результат. Но наши газоны, стриги не стриги, такими не будут. Как только ты пройдешь по этому газону, глинистые частицы так умнутся, что корень растения развиваться не сможет. Или устройте парковку возле липовой аллеи. Через 3-4 года эти липы умрут. Когда вокруг начинают ездить машины и оказывать вибрационное воздействие, происходит переуплотнение почвы и деревья гибнут.

У нас постоянно происходит это столкновение мечты и реальности. Архитекторы что-то строят и гордо говорят – мы тут все деревья оставим. А мы говорим – рубите. С нами не соглашаются ни архитекторы, ни население, и я их понимаю. Дерево рубить жалко. Если мы напишем, что вырубим 100 деревьев, люди грудью будут их защищать. Но пройдет стройка, и эти деревья все равно умрут. Мы теряем деревья и за счет стройки, и за счет подвода коммуникаций. Нельзя же класть коммуникации под дорогой – они будут ремонтонепригодны. Под жилой зоной тоже нельзя. Коммунальщикам некуда идти, только на зеленые территории. И мы снова рубим деревья. А потом ко мне приходят бабушки и говорят, что зелени мало. И бабушки правы! И я не могу ничего объяснить. Чиновники еще понимают, потому что они в рамках законодательства работают, а население не понимает никак. Здесь интересы разных сторон постоянно вступают в конфликт. Кто-то обязательно обижен. И озеленитель всегда на стыке. Его просто растирает между жерновами. В наш адрес масса критики – ты мало посадила, у нас нет деревьев! И я согласна, у нас действительно мало деревьев.

ДЕРЕВО В ГОРОДЕ

С деревьями в городе очень сложная ситуация. Им здесь плохо. Моя первая научная руководительница говорила: дерево в городе – это цветок в горшке. Вы его должны поливать, кормить, обстригать. Дерево на урбанизированной территории не растет само по себе. За ним ухаживать надо. А мы привыкли в Москве воспринимать дерево таким же, каким оно было бы в лесу.

В Европе к деревьям другое отношение. Там не думают, что мы посадили дерево и это навсегда. Они понимают, что сажают дерево в очень сложные городские условия. Это дерево требует замены раз в 30 лет. Там это бизнес. А у нас – ой, дерево срубили, ужас!

У нас к деревьям вообще странное отношение. Нам, ландшафтникам, иногда нужны открытые пространства, перспективы, видовые точки. А население твердит – посадите нам деревья! Но ведь дерево – это часть ландшафта.

Нас сложно сравнивать с Европой. Там вообще другие проблемы. Например, в той же Италии ландшафтники борются с голландцами. Они переживают, что, так как Голландия является основным поставщиком посадочного материала в Европу, происходит смешение видов на генетическом уровне. Клены из Голландии влияют на генетический набор кленов из Италии. Для них это трагедия. Итальянцы выбивают программы ЕС, чтобы сохранять свои виды растений.

Вот во Франции запретили использовать крапиву для сельскохозяйственных нужд на частных участках. Эта крапива отличное удобрение. Но французские производители удобрений пролоббировали закон о запрете крапивы. Масонский заговор, короче. И ландшафтный архитектор Мишель Клема, один из столпов ландшафтной архитектуры, сделал сад-протест против засилья магнатов, засадив его крапивой. Они там ритуально запаривают эту крапиву в каких-то бочках, выгоняют питательную биомассу в виде зеленой жижи. Нам, конечно, смешно, потому что все это для нас космос.

У нас основной породой в городе является клен ясенелистный, инвазивный вид. Его привнесли из Америки в начале XX века и поначалу выращивали в теплицах. Потом произошла мутация, он акклиматизировался и за счет своей способности захватывать урбанизированные площади стал активно размножаться. В Америке, где этот клен растет в диком виде, есть почвенные микроорганизмы, которые жрут его семена. А у нас их нету. Его никто не жрет. Ну, он и растет. Эти клены в силу своей биологии подселяются в корни других деревьев и уничтожают их. А еще у них такие фитонциды в корнях, что вокруг ничего больше не растет. Уж если он вырос, он убьет все вокруг. С одной стороны, эти клены надо убрать. С другой стороны, я понимаю, что если мы их уберем, город у нас будет лысый. И вот проблема – убирать или нет. Очень все тонко и сложно. Это природа.

СКОЛЬКО ВСЕГО ДЕРЕВЬЕВ В МОСКВЕ? По приблизительным подсчетам – 35-37 млн. деревьев.   Общая площадь зеленых насаждений в Москве составляет 36 тыс. гектаров. Это 34% от общей площади города. Что делает Москву одним из самых зеленых мегаполисов планеты

Лес – это не только система из геологии и биологического фактора, это еще животный мир. Раньше через лес проходило стадо коров и подъедало лещину. Если вы придете на буферные территории Приокско-террасного заповедника, вы увидите насколько там чистый лес. Почему? Потому что зимой там прошел лось и подъел подросток лещины, пробежал заяц и что-то тоже подъел. У нас на охраняемых территориях этого нет. Воробьевы горы, Битцевский лес, все это очень сильно заросло. Посмотрите фильм «Сердца четырех». Его снимали во время войны на Воробьевых горах, и там вот такие дубы-колдуны стоят. Сейчас дубы-колдуны остались, но они забиты кленом ясенелистным. Потому что нет ни кабанчиков, ни лосей. А в результате происходит зарастание и обеднение видового разнообразия. Что делать? Мы же не выпустим в Битцевский лес коз. Их там бомжи поймают. Должна быть какая-то программа. Надо мозги приложить.

ЛЕСА, ПАРКИ, ЛЮДИ

А, с другой стороны, есть пример парка Царицыно. Там провели реконструкцию, восстановили исторические перспективы, которые давно заросли, убрали подлесок, оставили только большие деревья и сделали газоны. Сейчас, через 10 лет, мы видим то, о чем предупреждали специалисты. Газоны сдохли, потому что они не могут расти в лесу. И первое, что там поперло, это клен. Он в нашей зоне играет негативную роль, перезагущает леса, не дает восстанавливаться липе, дубу. В старину парки пропалывали. Были артели девиц, которые зарабатывали на приданое, приходили в эти парки и все это выпалывали. Раз в три года. У Лихачева прекрасно показано, как изменялось садово-парковое искусство от французской регулярности к английскому пейзажному стилю. Французская регулярность ушла, когда не осталось тех, кто эту регулярность поддерживал. Когда иерархия сменилась демократией. И тогда перешли к пейзажным паркам.

Иногда очень сложно «поженить» историчность и существующие на сегодняшний день условия. Как это сделать, должны думать сотни специалистов. Все не так просто. У природы есть понятие рекреационной емкости. Есть зоны более устойчивые к действиям человека, а есть менее. В школах любили приводить пример с тундрой. Проехал снегоход, поломал плодородный слой, и это нарушение становится критическим. А в горах толпа народа пройдет и ничего. Потому что там гранитная основа и ландшафту ничего не сделается. В Царицыно рекреационная емкость почти такая же, как в тундре. Но если раньше там гуляла сотня дворянчиков, то теперь туда приходят массы людей. Исторический ландшафт просто не выдерживает.

На Активном гражданине есть всякие голосовалки. Там во всех опросах в конце есть кнопка: «Это должен решать специалист». Эту кнопку очень мало, кто нажимает. Считается, что ландшафтом могут заниматься все.

КАКИЕ ДЕРЕВЬЯ РАСТУТ В МОСКВЕ? Всего – вы удивитесь – у нас растет 350 видов деревьев. Однако видов, чей удельный вес составляет больше 1%, всего 15.   Основу видового разнообразия составляют 6 из них: липа мелколистная; клен остролистный; тополь бальзамический; ясень пенсильванский; клен ясенелистный; береза повислая.

ЗЕЛЕНЫЙ КАРКАС

В первую очередь в городе должен быть зеленый каркас, который включает в себя систему зеленых территорий. Этот каркас в Москве был предусмотрен еще сталинским Генпланом. Была система зеленых клиньев. Юго-Западный клин доходил до МГУ и был источником свежего воздуха, потому что у нас западный ветровой перенос. Восточный зеленый клин – Лосиный остров, Измайловский парк и Сокольники. Еще в зеленый каркас должны входить территории вдоль рек. Самый прекрасный пример – это территория от Парка Горького до Воробьевых гор. Были хорошие опыты на долине рек Сетуни, Сходни, Яузы. Не до конца, но хоть как-то. Но, к сожалению, по мере городского освоения часть этого зеленого каркаса была похоронена.

Город – это дороги. Если взять любую историческую книжку по благоустройству, там нарисован профиль дороги и обязательно ряды деревьев. Всегда вдоль дороги идет лесополоса. Улица Косыгина – прекрасный пример. Университетский проспект. Бульварное кольцо. Но, к сожалению, у нас на планах все хорошо, но потом всегда наступает жизнь.

Базовые принципы озеленения есть, конечно. У нас есть плотность посадок деревьев на гектар. Если лес, то 400 деревьев на га. Если парк, то 130-150 деревьев на га. Но зачастую мы не можем этого обеспечить из-за коммуникаций, специфики почв, рекреационной нагрузки и массы других факторов. Задача городского проектировщика по озеленению все это знать, учесть, просчитать.

Вот наши пятиэтажки. Там люди сами выходили и сажали деревья во дворах на расстоянии 1 метр. В результате эти кварталы утопают в зелени, но внутри мрачно, и на первых этажах грибок. Первый этаж кричит, порубите нам все, мы света белого не видим, а пятый этаж кричит, нет, не рубите ничего, вы нас лишаете зеленых насаждений. Закон тут, как правило, на стороне жителей первых этажей. Понятно, что жить в квартире с грибком и умереть от астмы – это не дело.

ГДЕ СПЕЦИАЛИСТЫ?

КБ «Стрелка» проводит исследования и выдвигает постулаты. Например, нам говорят, что во дворах не хватает спортивных площадок. Да мы все это знаем! Но есть же куча ограничений. Спортплощадки сами по себе обладают большой площадью. По нормам они должны располагаться в 40 м от окон жилых домов. А у нас просто нету этих 40 м!

Я закончила географический факультет. Кафедру геохимии ландшафта. Естественнонаучное образование дает очень хорошую базу для понимания взаимосвязей. Я иногда говорю, что мое образование убило во мне любовь к природе. Обычный человек смотрит на ландшафт и говорит – как красиво! А я говорю: тут у нас первая надпойменная терраса, вторая терраса, отвальные ландшафты, подчиненные ландшафты. Выпускники геофака часто работают в структурах Гипрогора, Генплана. Потому что сделать генплан, учитывая только архитектуру, невозможно. Всегда надо учитывать геологию.

Я сейчас была на форуме по созданию комфортной среды в Краснодаре. Один из основных вопросов – нет специалистов. КБ «Стрелка» дает общую канву. Но по веселым картинкам невозможно ничего построить. Нужно сделать изыскания, рабочие чертежи, все согласовать, посчитать объемы работ, составить сметы. Это огромная кропотливая работа. Кто это будет делать? Для меня работа Стрелки, в общем, бесполезна, как для специалиста. Наверное, регионам они правильное направление дают. Но мы их называем урбанавты. Почему? Потому что у них очень много штампов. Если природная территория, то обязательно качели, амфитеатры. А зачастую надо просто дорожки расчистить, детские площадки поставить и все.

Нет строителей, которые будут этим заниматься. Раньше были ПТУ, которые учили, как правильно сажать кусты и деревья. Сейчас нет. Мне в рамках городского надзора, который стоит копейки, приходится ехать на объект, стоять рядом с рабочими и объяснять, как сажать кусты. Вроде элементарно, но везде нужен профессионализм, а у нас в озеленение лезут все. В результате имеем, что имеем – массу трупиков, которые вроде как посадили.

У нас несколько цветочных фестивалей. Два частных и Московский джем, который делает Департамент потребительского рынка. Сначала были ужасы какие-то – зеленые головы, арки, пальмы в кадках. Сейчас уже, конечно, специалисты появились. Вот перед мэрией мои коллеги сделали композицию «Время трав». Это флористика, инсталляционная вещь, но она нужна, потому что воспитывает у людей вкус. Это же искусство.

Я занималась Музеоном, делала рабочую документацию. Концепцию делал архитектор Евгений Асс. Что-то получилось, что-то нет. Я потом три года в Музеон не могла войти, потому что у меня есть внутренний перфекционизм, меня там трясло. Сейчас уже становится лучше, как должно быть. Ландшафт же растет. Поэтому всегда очень сложно оценивать первые несколько лет. Правда, и через 10 лет сложно оценивать. Если не будет ухода, он перерастет. Работа ландшафтника это всегда сложно, всегда на нервах.

Крымская набережная не могла не получиться. Там была дорога, где ходило два с половиной калеки и ездило две машины. Мы просто изменили функцию места и сделали его для людей. Это проект с философией, в нем есть подтекст, смысл. Во всем должна быть идеология. Слово плохое, ассоциируется с коммунистической идеологией. Но смысл, идея всегда должны быть. Без них все бессмысленно. Это же человеческая жизнь.

Я, как специалист, очень люблю заниматься помойками. Их уже мало осталось. Например, берега малых рек – Лихоборки, Чермянки. После строительства сбросили что-то, все заросло, про них все забыли. Там бомжи копошились, и по весне трупы находили. И вот когда ты туда приходишь, все расчищаешь, делаешь дорожки, освещение, спортивные площадки, это очень интересно и благодарно. Куда сложнее приходить на уже существующую территорию. Там люди уже к чему-то привыкли, что-то полюбили. А вот помойки для меня, как для ландшафтника – самые благодатные объекты.

ТРАВА В ГОРОДЕ

С разнотравьем мы только-только начинаем работать, а в Европе это уже давно. Вот я сейчас делаю детский Таганский парк. Там у нас есть два куска разнотравья. Сейчас там донник зацветает, и над ним бабочки летают. Восстановить степной ландшафт дико сложно. Пока все это сформируется, много времени проходит, и ухаживать за этим нужно. Мозаичные выкосы должны быть, ну и так далее. Но часть населения возмущается – зачем тут сорняки? Надо скосить. У всех разное понятие эстетики.

Мы тут ездили лекции читать по озеленению в один регион. И вот мой коллега, который занимается этим разнотравьем, он такую страстную лекцию прочитал, с фотографиями, со всякой красотой. А я сижу в зале, и за мной сидят местные мужики из ЖКХ. И вот они друг другу говорят:

— Чего он нам тут про бурьян рассказывает? У нас этот бурьян везде…

Объяснить, что горожанам не хватает стрекочущих кузнечиков, невозможно.

Источник: http://ingrad-media.ru/sreda/chto-rastet-v-moskve/